Целая куча философов давала этому слову различные определения, вкладывая в него разный смысл, хотя по сути, в итоге, все сходилось к одному. Узнать что-то можно, только разрушая знание. Жизнь — это бесконечная война. Разум не в силах осознать сам себя. И поэтому он вынужден осознавать себя, распространяя свой свет в мир, ловя его отражения. Но как только отражение попадает обратно в разум, это уже не правда. Дальше необходимо разрушить разум, или разрушить мир, чтобы увидеть правду. Чтобы познать. Повторяя цикл до полного разрушения, или до полного познания. Человек разрушил для себя рай ради познания, человек ради этого разрушает мир, а потом восстанавливает, ради того, чтобы его можно было разрушить. Человек созидает, чтобы разрушать и разрушает, чтобы созидать. Бог по сути своей творец, а человек и творец и разрушитель. И эта данность — основная причина обеспечивающая существование выбора в нашем мире.
Вера изменяет всё. Знание только отражает то. что есть. Это слово, определение того, что делает нас людьми. Это слово, мне кажется, единственная, действовавшая когда-либо в нашей стране, национальная идея. И никто не формулировал её так четко и ясно, как человек советский.
Человек советский стоит гораздо выше человека разумного. Человек советский разбивает все рамки и условности. Он не боится смерти и не боится жизни. Он знает, что воля, если таковая проснется хотя бы в одном, заставит всех остальных совершить одно единственное движение, которое разрушит весь мир, или построит его заново. Не задумываясь идет в пекло и ведет в пекло тысячи за собой ради какой-нибудь воображаемой слезы ребенка. Противоречит миру, только ради того, чтобы сообщить его безразличию о своем существовании.
Мы рождены, чтоб сказку сделать былью. Поет человек советский. Это значит, мы рождены, чтобы сказку сделать тем, что уже было. Фактически, мы существуем только для того, чтобы своим настоящим изменить наше прошедшее. Подтверждая тем самым известную фразу о том, что история — это политика направленная в прошлое, и то, что она обречена на бесконечные повторения. Пламенный мотор, что вместо сердца, такой горячий и так громко гудит, что от гула даже нам, потомкам, до сих пор немного закладывает уши и мы поем все громче и громче, хотя верим теперь уже все меньше и меньше, потому что обречены знать все больше и больше.
До завтра.